Гадость

Пожилой мужчина, которому очень нравились черепашки Ниндзя зашел в комиссионный магазин. Он точно знал чего хочет, но не был уверен, что найдет, то самое. Много магазинов обошел Иван Макарович, и все безрезультатно. Что он хотел купить? На этот вопрос он никому бы не ответил честно. Так кое-что, по мелочи. Деньги в кармане имелись, тратить их не хотелось, да и особо некуда. Жил он один. Экономия – девиз всей жизни. В квартире все чистенько, но скупо. Обстановка напоминала казарму, хотя отдавало мещанством. Ситцевые занавески на окнах в яркий цветочек, дешевое, но яркой и броской расцветки покрывало на кровати. Конечно, стул и стол времен каких-то там открывателей Крыма, старая радиола, которая давно не работала, но служила предметом интерьера (на ней стояли полузасохшие, но еще живые герани). Самым главным был телевизор. Он выделялся в квартире Ивана Макаровича ярким пятном. Большой, очень дорогой. Экран как в кинотеатре, звук – стерео, короче мечта любого пенсионера, который большую часть своего времени провидит дома в обнимку с телевизором, только вопрос с каким?

У Мкарыча был такой. Как он его купил – это отдельная история, хотя вполне банальлная. Копил, копил и копил… Результат – навороченный телевизор.

Дядечка любил телевизор, как родного. Он даже с ним разговаривал. Ему казалось, что он живой. Макарыч задавал вопросы, которые волновали его в тот момент, и получал ответы. Отвечал его величество телевизор.

— Какая будет погода завтра?

— Переменная облачность, без осадков, атмосферное давление чуть ниже нормы, ветер южный неустойчивый, температура воздуха… – отвечал телевизор.

Дядечка такие сведения проверял, хотя телевизору доверял как лучшему другу. Одно слово переменная эта самая облачность, а ветер неустойчивый – все как-то лживо и неопределенно. Кругом обман, но если не верить телевизору, то кому тогда? Так рассуждал получекнутый Ванек. Впрочем, соседям он нравился за тихий нрав и опрятность. Деньги на мытье полов в подъезде он сдавал регулярно, мусор выносил аккуратно, не шумел, дамочек никаких не водил (даже бальзаковского возраста). Свой любимый телевизор он смотрел в наушниках и его звук никому не мешал. Сам Иван Макарович разговаривал с телевизором одними губами. Он не хотел, чтобы их разговор кто-нибудь подслушал.

Однажды дедок смотрел свой любимый мультик про черепашек Ниндзя и услышал в наушниках.

— Макарыч, тебе нравятся наши мечи?

— Еще бы ребята, я их обожаю!

— Так купи!

— А они продаются?

— Конечно, только места надо знать.

— А как же их узнаешь эти «места»? Да, и денег у меня нет.

— Места узнают из газетных объявлений, а вот деньги у тебя есть, не ври. После покупки телевизора ты опять на что-то копишь, но на что? Мы не знаем.

— Ладно, ребята, спасибо за совет!

Макарыч снял наушники, мультик кончился черепашки ушли, обещав вернуться. «Деньги, деньги. Черепашки, а все туда же! Все про деньги. Но меч – это здорово! И какая же газета размещает такие объявления? Спрошу у Диночки (Диночка – почтальон)»

Иван Макарович давно тронулся умом. У него была вялотекущая шизофрения. Диагноз ему поставил его друг – врач, который работал в психиатрической клинике, а Ванька брал санитаром, чтобы тот мог немного подработать, поскольку основной его заработок оставлял желать лучшего. Доктор заметил, что с Ваньком что-то не то. Он часто разговаривал сам с собой, но с кем не бывает? Это ли патология? Человек часто проговаривает свои мысли вслух, чтобы лучше определиться в своих действиях, но Ванек еще и советовался с телевизором. Доктор застал его за тем странным занятием, когда все психи уже были расфасованы по своим кроватям. Их напичкали успокоительными таблетками. Доза рассчитывалась в прямой пропорциональности с буйством. Чем сильнее то, тем больше этого.

Ванек не был буйным, но вел себя как-то не так. Кто из нормальных людей будет разговаривать с телевизором, тем более лживее того предмета, вряд ли найдешь. Доктор, по-своему долгу службы начал давать странному санитару таблетки, состав которых сам придумал, а назвал «Ассорти». Конечно, все, это название он проговаривал для себя инкогнито, в мыслях. Подопытная овца всегда находится, даже, если ее не ищут, она сама приходит в загон, только помани рукой или наживкой, а, если сам захочешь, то все овцы сбегутся, успевай только отгонять лишних.

В быту врача звали Петром Алексеевичем. Он назвал себя Альбертом Алексеевичем Артемьевым, лучше звучит, не правда ли, ААА?

Имя Петя доктору очень не нравилось. Петя – это петух, а ему не хотелось быть петухом. Курятину, любимую большинством населения, Петр-Альберт тоже не воспринимал ни в каком виде. Он не переносил ни мясо ни саму птицу. В его памяти всплывали картины детства, когда маленький Петя заходил в курятник, чтобы собрать яйца. Запах стоял невыносимый, а еще петух, который, словно поджидал маленького мальчика. Петух агрессивно кудахтал и однажды кинулся на Петю. Ему хотелось клюнуть в глаз маленького неприятеля, и возможно полакомиться содержимым, но Петя оказался ловчее мерзкой птицы. Ведь главный инстинкт человека – самосохранение. Мальчик сохранил свое здоровье. Глаз остался целым. Петя просто присел и закрыл руками голову. Лицо он вжал в колени, а еще мальчик громко закричал. Бабушка прибежала быстро. Она схватила петуха за лапы и отрубила ему голову здесь же в сарае, потому что топор оказался под рукой, а бабушка очень любила Петеньку. Понятно, что месть обидчику оказалась жестокой. Петуха потом съели. Петя тоже поел свежего супчика. Но с тех пор не любил курятины и своего имени.

ААА сбылось. Он стал фанатом своего дела. Альберт закончил медицинский институт. Ему хотелось быть психиатром и исправлять, порою, странное поведение людей. Почему-то поведение петуха у него ассоциировалось с людским. Не понравился – так клюй! Можно в глаз, а так куда придется. Это ж не справедливо! Нельзя клевать куда попало, когда захочется, если рубашка не того цвета как принято в обществе. Петух клюет, тех, кто не понравится ему, с его куриными мозгами, но люди занимаются тем же. Разница заключается в том, что люди клюют всех подряд в зависимости от настроения и личных отношений, а бывает, ради профилактики, пусть боятся! Забывают они о том, что мозги у них работают лучше, чем у курицы, даже, если она петух!

Петр-Альберт хотел исправить поведение людей. Всему причиной стал случай из его жизни. В классе с Петром обучался мальчик. Он был непонятный. Вроде умный, а как бы и не тот. Порой он всех ошарашивал своими знаниями, а потом никакой. Школа закончилась. Мальчик пропал еще до наступления выпускных экзаменов. Никто о нем не вспомнил. Классный руководитель сказала на классном собрании, что Вадим болен и не сможет сдавать экзамены со всеми. Все и успокоились, потому что до Вадима никому не было дела. Все предполагали причину случившегося: Вадим тронулся умом.

Петр остался под впечатлением, наблюдая странную картину. Какой-то парень, стоя на дороге, кидал в прохожих камнями. Он доставал их из рюкзака и, при дальнешем рассмотрении не кидал, а раскидывал. Он был похож на сеятеля. Камешки оказались обычным керамзитом. Парень что-то бормотал и приговаривал, а иногда и вскрикивал. Петр на тот момент заканчивал второй курс медицинского института. Он подошел к парню. Петр понял, что тот не в своем уме, точно. Парень ко всему прочему был одет не как все, даже близко. На нем красовалось рубище из мешкавины. Петру психиатрия всегда нравилась, но, послушав маму, он поступил в мед на специальность хирурга (вопреки своим желаниям и способностям, однако желание и интерес брали свое).

А теперь он застыл на месте, наблюдая завораживающее действие. «Я хочу …!» В сеятеле Петр узнал своего сошедшего с ума одноклассника.

— Привет, Вадим! Ты Меня узнаешь?

— А, Петя, наш доктор, полечи меня, все говорят, что я болен, но только чем? А я здесь сею. Может, что-нибудь взойдет, а потом и подрастет. Как ты думаешь? Ведь все больны вокруг, я хочу помочь. Мои всходы вылечат.

— Вадим, но твой способ помощи неправильный. Люди тебя боятся.

— Правда, я больше не буду, пойдем ко мне в гости.

Петр с содроганием сердца пошел за помешанным. Он знал, где живет Вадим, и, что тот находится в одной квартире с мамой-учительницей и младшим братом в типовой пятиэтажке без лифта, но с мусоропроводом.

Вадим позвонил в дверь. Ее не открыли. Как водится, звонивший сначала постучал руками, а потом, взбесившись, стал яростно колотить и ногами во все еще закрытую дверь. Нет ответа.

В тот момент Петр понял, что пора переводится на другое отделение. Как точно его называли, он не знал, но ему было достоверно понятно. Психиатрия – вот его конек.

Скорее всего в квартире кто-то был, но тот кто-то боялся посетителя, которого знал в лицо и не только.

— Да, пошла она! – сказал Вадим. Я здесь редко бываю. Я живу в другом месте.

— А, где? Это секрет! Пока, Петя, я пошел домой.

Петр после всего случившегося, долго не мог очнуться, но решение поменять специализацию было окончательным и бес поворотным. Потом Петр искал Вадима, но не нашел. Дверь, по-прежнему, не открывалась, видимо боялись полоумного жильца, а Вадим больше не раскидывал керамзит.

Желаемое стало возможным. Вот желтый дом. В нем странные люди. У них разный диагноз, но порою они чувствуют и понимают друг друга, словно близнецы. Здесь царил узкий круг общения. Альберт в нем был королем. Главный врач, вот так вам! Он выбрал себе объект, над которым можно ставить опыты. Исправление было реальным, по крайней мере, так казалось Альберту. Ванек – его хотелось вылечить. Он такой милый, симпатичный, так ловко управляется со шваброй и суднами, но явно не в себе. Разговаривает с телевизором (с кем не бывает). Ванек не был пациентом больницы. Альберт выбрал его для себя сам: он решил, что Ванек станет его подопечным, не зная о том факте. Альберт захотел вылечить человека, к которому испытывал симпатию за усердие в работе. Вот только нужно ли было лечить санитара? У Альберта присутствовали свои меркантильные интересы. Он решил использовать свое ноу-хау. Таблетки – ассорти, если состав таблеток окажется действенным, то… А, что то, он точно не знал. Просто, возможно, люди перестанут кидать камнями в прохожих и разговаривать с телевизором, принимая открытый им, препарат.

Самое интересное, что Алберт, вскоре тоже стал разговаривать с телевизором, видимо постоянное общение с психами, сыграло свою роль. Телевизор при разговоре ничего не сказал конкретного, кроме курса валюты, но и тот оказался на следующий день другим. Да еще классические новости. Дикторша вещала, что все хорошо, и так будет всегда, но при своих словах она переживала, за свои неправильно замаскированные морщинки (а вдруг видно!). Да давил бандаж надетый на семимесячной беременности живот. Альберт про дикторшу придумал, но кто знает, а, может так и есть. Значит кругом обман, и в телевизоре тоже. Альберт потряс головой и решил с телевизором больше не общаться. Нет, конечно, он продолжал смотреть свои любимые сериалы и мультфильмы, но с телевизором не разговаривал. Детскими и безмозглыми, по сути, сериалами он отвлекался от существующего в мире, его окружающем. Можно сказать про его отвлечения отдельно. Работа – его главное отвлечение от всего, даже от нее самой. А потому Альберт решил, что он будет только на работе, а жизнь подождет до той жизни, о которой никто толком не знает, но все говорят. Новая жизнь Альберта пришла неожиданно.

— Петя, это я твоя Маша! Привет, у нас сын, ему два года,

— Машка – ты? Я ничего не знал, ты ни о чем не говорила!

— Петя все будет хорошо!

Альберт положил телефонную трубку. «Вот это да! Так все хорошо, сделаю анализ, а Машка всегда мене нравилась, если сынок мой – все хэппи энд».

Счастливый отец и удачливый доктор – вот настоящее, если еще и жену приплюсовать впридачу. Смесь ассорти из таблеток помогла многим пациентам. Клиенты так и поперли. Ванек куда-то пропал, видимо уволился. Петр не печалился поэтому поводу, ведь главное семья. Не правда ли?

Иван Макарович шел по улице. Телевизор и газета с объявлениями дали точное направление. Адрес там и здесь, а, возможно рядом с тобою, что ты хочешь. Оно близко. Протяни руку, и достанешь, прикоснешься, а если повезет – возьмешь. То, что взял, не отпускай, если понравится, не твое – так выброси. Макарыч хотел взять, а не выбрасывать, потому что «то» ему было необходимо.

Магазинчик… Про «магазинчики» много написано и сказано. Они скрываются где-то в кустах. Их сначала не различишь и не увидишь, а потом в них покупаешь безделушку ненужную либо то, о чем мечтал всю жизнь. Твоя вещь в твоих руках. О ней ты грезил, видел во снах, закрывал глаза, и она оказывалась перед тобой. Хотелось протянуть руку и взять, но нет. Вещь растворялась, словно утренний туман. Рука пустая…

— Здравствуйте, у вас продают лампы?

— Да, конечно, вам завернуть?

— А сколько стоит?

— Да, недорого! Вам со скидкой, ведь вы наш особенный клиент.

— Но у меня нет керосина, а я хочу, чтобы лампа светила без электричества. Пускай она работает! Известно, что только керосиновые лампы не зависят от тока.

— Не беспокойтесь, у нас есть необходимое горючее. Оно прилагается к лампе и не только.

— А мечи у вас есть?

— Есть. Вам какой?

— Как у черепашек. Ну, знаете, которые – Ниндзя.

— Пожалуйста, совсем недавно такой поступил, недорого.

— Покажите товар!

Про себя Макарыч решил сразу, что берет товар, но торг всегда уместен, особенно в таком магазинчике, который бы запросто имел право называться «Лавка древностей». «Меч, меч, меч. Я так люблю тебя, ты мой, а я твой. Мы будем вместе навсегда!»

Ручка с чеканкой, инкрустация камешками. Какими? Да кто их разберет? А разбираться и не надо, главное красиво, и цена доступна, возможно, ведь обещают недорого.

— Мое, беру. Сколько?

— Вы, знаете, мы сами оценили, хозяйка ничего толком не сказала, она убежала, оставив его.

— Мне главное, чтобы эта вещь стала моей, вы понимаете?

— Да, конечно клиент всегда прав.

— Так сколько же? О! Я беру он мой.

— Пожалуйста, вам новую упаковку или в той же отдать?

— А та какая?

— Да очень удобная, никто не заподозрит, что там внутри холодное оружие.

— Тогда давайте ту.

— Про лампу не забыли?

— Да нет, конечно, она мне тоже понравилась, но лучше оставьте ее себе. Керосин сильно воняет, да и пожар может случиться.

— Вы правы, вещь должна нравиться, а то деньги будут напрасно потрачены. Вот выписка на меч, пройдите в кассу.

Мечта в руках даже, можно сказать, в кармане. Из рук часто упускают или роняют, а карман, если не дырявый, а к тому ж на пуговичке, надежно держит вещь, если та не является деньгами. Меч в карман не помещался, но он был собственностью Ивана Макаровича, навсегда. Тубус, в качестве футляра, хорошо подходил мечу. Макарыч радостно нес свою покупку домой, ведь телевизор одобрил, да и нести удобно. Дома он еще долго любовался приобретением. Он хихикал, махал мечом, пытаясь представить себя Ниндзя. Потом все ему наскучило. Телевизор больше не раздавал советов, словно умер. Но, что-то сказало: «Выйди на дорогу, посмотри на все четыре стороны и тогда решишь, что делать».