Гадость

Семен шел по улице. Он ни о чем серьезном не думал. По крайней мере, по его мнению, особых проблем не было. Юля благополучно ушла, бизнес процветал. Скоро найдут труп. Но это ли проблема? Вот только, куда девался меч? Семен подумал немного и понял, что проблемы все-таки существуют. При обнаружении трупа Юли его, конечно спросят: «В чем дело? Зачем? Почему? А, если ответить?» Кругом одни вопросы, но жизнь сама – один вопрос. Ответы получают не многие. Юля вся порочная, и, скорее всего при ответе поверят ему, Семену. Ведь он бизнесмен, замечательная личность, удачливый и красивый мужчина. Темное прошлое никого не волнует. Прошлое человека, как правило, известно не всем окружающим его людям. Так это и лучше! Можно выдавать себя за другого и в тоже время оставаться самим собой, для себя самого.

Семен заскучал. Девушка имелась (как полагается нормальному мужчине), но она была такая скучная, как и все предыдущие. Семен подумал о том, что давно не развлекался. Но как? Все пришло сразу. Взгляд его остановился на девушке в платье. Белый горошек на красном фоне. Странно то, что было не лето, а зима. Платье упорно выглядывало из-под дубленки. Почему она надела летнее платье зимой? Видимо, так захотелось, а, может, обстоятельства заставили.

Мила выскочила из квартиры. Она хотела купить сигареты и как-то не подумала, что осталась в домашнем халате, который довольно откровенно выглядывал из-под короткой дубленки. Мила жила одна. Прошла бурная молодость, ей было уже под 40, но внешность пока соответствовала стандартам привлекательной женщины. В ее жизни на данный момент оставались одни сигареты. Она курила и курила. Миле как будто ничего и не хотелось больше. Тщательно скрываемые мысли были секретом для окружающих, естественно не для самой Милы. Приходила ночь, и Мила начинала жить совсем иной жизнью, никто бы не воспринял такое существование как норму, но это все обывательские мерки. Мила любила убивать. До людей дело еще не дошло, хотя один раз было. Она убила старушку, которая рылась в мусорных бочках. Бабуля обругала Милу за то, что она помешала ее ритуалу. Бабка жила неплохо, как ни странно пенсии хватало, да еще и детишки подкидывали благо, что сумела нарожать в свое время побольше, чтобы старость обеспечить. Посещение помоек являлось хобби, так развлечение. Бабуся тщательно скрывала от всех столь непривлекательное занятие.

— Аглая Никитична, что вы здесь делаете?

— Мила?!

— Мила, почему ты так одета?

— А, что, вы являетесь законодателем моды, чтобы делать мне замечания?

— Но у тебя пятна по всему платью да и с дубленкой оно явно не сочетается!

— А это так модно сейчас. Вы старушка и где уж вам понять, как надо одеваться в наше время.

— Не смей называть меня старухой! Твои пятна на модненьком платьице похожи на кровь.

— Ах, это! – Мила искренно удивилась. Она забыла, что только, часом назад зарезала замечательную домашнюю собачку. Такую миленькую и ласковую. Она была серенькая и лохматенькая, очень доверчивая и не разбирающаяся, где свои и, где чужие. Всем стараться угодить – вот девиз той собачки, а свои или чужие какая разница?

Мила не разбиралась в породах собак. Все собаки, по ее мнению, кусучие, гадкие, а еще от них несет псиной. Приманив собачку, она убивала свою добычу постепенно, наслаждаясь самим процессом. Мила и не заметила как испачкала платье собачьей кровью. Но дальнозоркая бабуся сразу усмотрела пятна. «Вот старая карга!» – подумала Мила.

Милочка, – продолжала симпатичная старушка. А кого, ты, убила? Я очень хорошо знаю, чем ты занимаешься кроме всего этого.

— Аглая Никитична, давайте заключим договор о том, что мы друг друга не видели.

— Что?! Да пошла, ты, со своими договорами. У меня больше компромата на тебя. (Аглая когда-то была учителем, преподавала русский язык и литературу, поэтому лексикон у нее был развит). Я еще с такой дешевкой стану разговаривать, да и о чем?

Мила прекрасно понимая, что делает подняла кирпич, который лежал возле контейнера. «Сейчас я раздавлю тебя, мокрица», – подумала она. И стукнула по голове замечательного советского педагога в далеком прошлом. Учительша как-то пискнула и упала, выронив кошелку с добычей. Мерзкая старушенция еще в школе попортила много нервов юной Миле и вот час расплаты настал. Понятно, что Мила добила «любимую» учительницу. Она даже не пыталась спрятать или как-то замаскировать труп. Мила спокойно ушла домой. Там она приняла душ, постирала платье (зачем же выбрасывать хорошую вещь). О последствиях содеянного она не думала. Мила считала, что поступила правильно. Короче все, что произошло, было для нее так же естественно как выпить стакан воды в жару. Так тебе и надо, «любимая учительница», получила свое! Все рано или поздно получают то, что заслуживают.

Бабку нашли быстро, но Милу никто не заподозрил в убийстве. Да и с какой стати? Может, ангел хранитель оберегал ее? Милу даже не допросили. Она сходила на поминки по-соседски, потому что очень проголодалась, а готовить было лень, да и денег оставалось в обрез до следующей зарплаты, благо поминки пришлись на выходные дни, и отпрашиваться с работы было не нужно.

Зарабатывала она достаточно, но как-то все уходило. Мила обедала в кафе, покупала любые мелочи, которые нравились, и одевалась довольно прилично, конечно коммунальные услуги тоже стоили денег. Так, что же все-таки случилось? Почему Мила так ненавидела Аглаю Никитичну, что, убив, ее она даже не заметила смерти своей бывшей учительницы.

Чувство ненависти копилось давно и росло как снежный ком, хотя сам ком не растет, его катают и наращивают создатели такового. Это чувство ждало своего часа и дождалось, превратившись в месть. Практически каждая ненависть превращается в месть.

Образ Аглаи – учительницы разнился с общепринятым. Она не была худенькой в очках, она не носила блузок с жабо и прическа отставала от стандартов. На голове Аглаи Никитичны вместо привычной для учительницы букли на затылке, присутствовала довольно модная в те времена химическая завивка и еще бесподобный рыжий цвет волос довершал картину. И где только она доставала краску? Многие дамы в этот период времени пользовались штемпельной краской, чтобы придать какой-то новый оттенок своим седеющим волосам. Однако этот оттенок всегда был, синим и новым от него не пахло. Прекрасные молодящиеся «мальвинки», что может быть красивее?

У нее была роскошная фигура необъятных размеров, утянутая в узкое платье. Сквозь рельеф ткани, просматривались складки жира, туфли на шпильке (странно для такой туши), макияж соответствовал выбранному образу.

Аглая любила рожать. Дополнительный отпуск, питание для детей на молочной кухне, так как едят все, не только новорожденные, а последние могут и грудь пососать, им хватит. Муж… А его и не было, а сожителей можно выгнать в любой момент надоел – и пошел отсюда, ведь советские педагоги живут по любви и по совести. Аглаю не выгнали из школы только потому, что она значилась любовницей директора, и один из ее детей был его сыном. Директор всячески прикрывал свою пассию перед бдительными партийными работниками. Нравственность в то время имела особую ценность, и партийцы с особым рвением следили, чтобы таковую не нарушили. А статус матери-одиночки более выгоден – льготы, почет, но немного осуждения со стороны обывателей и коллег, так это ж ерунда по сравнению с предоставленными страной благами. Пользуйся многодетная мать-одиночка! Главное достижение – это квартира. Целых три комнаты! Ура! Без детей учительница, такого бы не заслужила.

Прошла любовь – значит надо менять надоевшего мужчину, но директор всегда оставался в распоряжении Аглаи Никитичны. Что он в ней нашел? Вопрос стар как мир. Что находят мужчины в некрасивых женщинах и бросают своих красивых жен как ненужный хлам часто, забывая о детях, а уж о женах и подавно. Директор просто обожал Аглаю и помогал ей во всем, пока не умер от инфаркта. Трагедия произошла, когда его любовница уже перестала «шалить» в силу возраста и могла справляться со своими проблемами сама, а рожать была больше не способна, но и еще кое-кто помог.

Аглае не нравилась Мила. «Мышь серая», – думала про себя она. Аглая Никитична старалась всеми своими действиями и поступками как замечательного педагога и еще к тому же завуча по внеклассной работе поставить на место строптивую ученицу. Мила не была мышью и тем более серой. Она постоянно придумывала всякие фокусы, чтобы досадить Аглае. Одноклассники поддерживали Милу, потому что не любили ужасную русоведку, которая не говорила на уроке и даже не кричала, а зловеще шептала. Видимо, бесконечный токсикоз не давал покоя учительнице. Зло на ком-то нужно срывать, чтобы почувствовать себя лучше и, возможно, стать добрее для окружающих. И этим кем-то в жизни Аглаи Никитичны оказалась ученица Людмила Воронкова, просто Мила.

Мила ненавидела литературу, но, будучи способной ученицей, с цепкой и прочной памятью, она никогда не попадала впросак. Аглае хотелось, чтобы Мила потерпела фиаско, но этого не происходило. Мила отвечала блестяще по учебнику и еще использовала дополнительный материал, который так ценится педагогами, но не Аглаей.

Главное усвоить учебный материал. Шаг влево, шаг вправо – побег. Миле бежать было некуда. Дополнительный материал… Да кому нужно дополнение, если его не хотят? Аглае дополнительный материал, предоставленный Милой, всегда не нравился. Ее вкусы, казались странными для учительницы. Стихи не те, содержание прочитанных книг ужасно, а высказывания на уроках просто чудовищны.

— Встать!

Мила не поняла, что это ей.

— Я тебе говорю.

Мила оглянулась. Все смотрели на нее. Аглая трясла своим толстым животом и кричала, что всех удивило. Она покраснела, ее безупречная рыжая прическа испортилась.

— Я тебе говорю! – повторила учительница.

— Ты девочка легкого поведения и не секрет для всех, что ты назло мне всегда гремишь этим паршивым стулом!

— Извинись!

— Я ни в чем не виновата. И извиняться не стану.

Мила сама не понимала, что с ней произошло. И почему смогла в тот момент дать отпор суровой учительнице, которую боялась всю свою школьную жизнь.

Месть, месть… Ты еще попляшешь старая толстая уродина, а когда-нибудь я тебя убью. Я буду ждать удобного момента как опытный кот, когда охотится за мышью, я потерплю, я затаюсь, а потом, потом ты получишь, старая гадина.

Мила разработала множество планов мести. Когда она ложилась спать, в ее голове мелькали ужасные картины. Учительница всегда умирала в ее фантазиях мучительной смертью.

Детские страшилки в виде кнопок, подложенных под зад учителей!?

Это – странный поступок. Мила не хотела так банально мстить. Зная о связи директора с литераторшей, Мила поняла, как нужно мстить. Конечно, сама, будучи невинной девочкой советских времен, Мила никак не могла догадаться о сеем факте, но она подслушала разговор учительниц.

— Вы знаете, Екатерина Петровна, что наша уважаемая Аглая Никитична не так уж проста, как кажется. У нее связь с директором!!!

— Ну, положим, она никогда простой и не была, – сказала Марина Яковлевна. Я давно знаю, что у нашей Аглаи имеется любовник. И это – наш директор.

У Милы все внутри похолодело. Вот так тебе и надо. Старая толстая дура.

Мила от имени прелестного забытого родителями ребенка написала письма в партком, профком, местком.

Здравствуйте, милые дяденьки!

Я несчастная девочка, которую никто не понимает. Родителям некогда, уроков много, а учительница просто зверь. А еще, она, оказывается, ведет аморальный образ жизни и пользуется тем, что является любовницей директора школы. У нее куча детей, а мужа нет. Как это в нашем советском обществе такое возможно? А, мы, дети чему можем научиться от такого директора? Помогите, сделайте добро и восстановите справедливость! Увольте ужасного директора и его любовницу заодно. Простите, я точно не знаю, кто это такая, но много раз слышала и поняла, что слово «любовница» хорошего не значит. Сообщаю, данные директора он работает в школе № 48, его имя Иванов Олег Иванович.

Просьба не выдавать меня, ведь мне еще жить, а главное, окончить школу и поступить в институт, чтобы быть полезной обществу. А еще, я хочу вступить в партию, ведь это так почетно.

Советская комсомолка Людмила Воронкова.

После такого письма у Олега Ивановича случился сердечный приступ, он потерял сознание и вскоре умер, оставив свою Аглаю без поддержки. Навсегда. Ее никто не тронул, даже, но может быть, морально, хотя многодетная мать имела много привилегий в советском обществе.