Катенька

Она проснулась. Вставать или еще полежать? Что со мной. Интересно, с лицом все в порядке? Муж, а он не ушел к той? Нет, спит рядом. Мужа она не видела, потому что была повернута к стенке, украшенной пыльным выцветшим ковром, хотя это нечто больше напоминало коврик, облезлый и побитый молью, ведь он значился шерстяным. Надо встать с утра приготовить завтрак и туда, куда? Вспомнила – на работу. А там они, а самое главное «он». Нет, его нет, он уехал. Она с трудом поднялась. Безумно хотелось спать. Муж по-прежнему храпел. Ей показалось, что он говорит: «Вот ты второй сорт родилась бабой и вставай, а я посплю еще, к моему пробуждению приготовь все, что пожелаю, ведь заказы сделаны заранее, если нет, то угадай сама, на то ты и жена. Она оказалась на кухне. Включила чайник. «Выпью кофе и покурю, пока все спят» – подумала она. «Успею!» В меню – оладьи. Тесто уже готово. Она сидит и курит, запивая никотин кофе. Полная фигура, длинные волосы висят бесформенными патлами, их давно не мыли. Когда-то упругий зад обвис. Ноги отекли и ныли, варикоз, все-таки, хорошо, что еще до слоновости не доросли, так все впереди.

Болит зуб. Поняла только тогда, когда залила в сковородку первую порцию оладий. «Вот, черт», – подумала она. «Что делать?» Она боялась зубных врачей больше всего на свете, даже рождение детей и аборты не ввергли ее в такой ужас.

— Доктор, а больно не будет?

— У вас же укол.

— Ах, да я забыла. А сверло! Вы аккуратно сверлите? Вы видите, куда?

— Как, куда? В кариозную полость.

— Но есть еще язык, десны и другие зубы, в конце концов!

— Я не знаю, что у вас, там, на конце и чем все это кончится, а просто прошу открыть рот и не дергаться, а то хуже будет!

Зуб, по-прежнему ныл. Она пососала дупло. «Да, нерв точно удалят», – подумала она. «Надо отпроситься с работы».

Оладьи нажарены. Горкой лежат на большом блюде. Пора будить мужа до окончательного пробуждения. Его работа не требует точности во времени. Когда захотел, тогда и пришел. Он – безработный. Его обязанность – отмечаться на бирже, чтобы платили пособие. Он отмечался, а заодно и помечал территорию, на которой находились молодые девчонки.

— Солнце мое, вставай, утро наступило!

Муж спал на сбившихся грязных простынях. В комнате воняло псиной, изо рта текли слюни, из-под одеяла вылезла облезлая с желтыми длинными ногтями на пальцах, ступня. «Солнце» перестало храпеть, но не проснулось. Ей пришлось его пощекотать. Щекотка разбудила мужчину. Он пробормотал: «Элечка – это ты?»

— Нет, это я, твоя Катя.

— Катя? А, кто это?

— Ты шутишь!

— Да, милая!

Мужик, наконец-то узнал жену.

— Ты, что делаешь? Никогда больше так не делай! Поняла?

— Хочешь оладики, солнышко.

— Еще как, а че готовы? А, где твой макияж?

— Сейчас, только покурю!

— Ладно, иди. Я тоже покурю, а еще и поем.

В ванной Катя кое-как прибрала патлы, подумала, что пора их помыть. Ну да ладно, сойдет и так, ведь он уехал. Когда она чистила зубы, то, невзначай приглядевшись к себе, увидела лицо в зеркале. «Это я?!» Мешочки под глазами, цвет лица не поддается описанию. Зуб так дернулся, что Катя вскрикнула. Ей показалось, что у нее во рту отдельно живущий организм, который диктует свои условия проживания самой Кате.

— Солнышко, у меня зубик болит.

— Ну и, что прими анальгин.

— Бесполезно, может, съездить к врачу? Ты мне денег дашь?

— Пошла ты, денег нет, знаешь, что нервы в зубах умирают, вопрос только во времени. Да и вообще все нервы мрут. Отстань, мне уже пора.

— Куда?

— Завтракать.

— Но ты уже поел, милый.

— Ах, да я забыл, детка. Сделай мне кофейку!

— Милый, мне нужно будить детей.

— Да, иди, только про кофе не забудь.

Дети подняты, накормлены, а порция кофе была подана в постель, потому что муж снова прилег.

Он ждет, вернее, ждал когда-то. На работу шла, как на праздник, а теперь. Одни сплошные будни, расплывшаяся фигура, сигареты и еще что-то… Потом, все потом, а сейчас на работу, но там нет его. Катя потрясла головой. На улице, как назло холодно, неприглядно, смог, и машины. Катя влезла в маршрутное такси. Ей повезло, она заняла последнее место. Как всегда долго боролась с дверью: сначала – не открыла, потом – не закрыла. Тряся, толстой попой она села. Ехать долго, можно вздремнуть и подумать, подумать о нем. «Где, ты мой дорогой?».

— Здравствуйте, садитесь.

Катя – учительница. Средний руки физик. Она никуда не стремится. Ей карьера не нужна. Так все по инерции. Бежит само собой. Все дни похожи один на другой. Проверки, скучные педсоветы, а «его» нет.

— Здравствуйте, садитесь.

Тусклый усталый взгляд. На тучном теле кофточка, постиранная дешевым порошком. Она стала бесформенной, ткань растянулась, но в пройме все равно жало, как будто кофта новая и не растянутая, но всему виной были растолстевшие руки, которые с трудом помещались в материал, даже растянутый.

— Самостоятельная работа, – произнесла она. Номера 1 + an… всего штук пятнадцать. Кто первый решит – тому пятерка. Ей почему – то хотелось сказать – конфетка. Катя снова потрясла головой, словно отгоняя дурной сон. Но сон не был дурным. Его сладость горела на губах, в груди что-то мешало дышать, глаза закрывались, в истоме опускались конечности. Любовь – невроз, изменение сознания… Его нет – он уехал, навсегда.

Познакомимся. Мы ваши новые соседи, можно в гости.

— Я Влад – это моя жена Тома.

— Привет, проходите. Я Катя, а это Петик…

— Петя выйди, пожалуйста, к нам пришли гости.

— Там мой любимый фильм идет, детка, пускай сами пройдут. Ты накрой столик, а мы познакомимся.

— Я – Петр

— А я конь в пальто!

— Шутник, пальтишко на меху! Чей это мех? Соболь? Вид шиншиллы, а скорее всего, горный козлик, хотя, вероятнее всего в горах он никогда не был.

— Петруша, у тебя такая красивая жена.

— Да, а я и не знал. Твоя Тома тоже ничего. Стройненькая, жиру меньше, чем у моей, а то расплылась, как бабуся с коровьей фермы.

— Ты зря. Мне лично нравится, когда побольше, а то скелета обнимать не интересно.

— Ты запал на мою?

— Это глупый разговор в начале знакомства.

— Мальчики, стол накрыт.

— Пойдем, Владик, за столом знакомство произойдет теснее.

— А, вы как сюда попали? – робко спросила Катя. Она стеснялась того, что не помыла голову, а здесь такой мужчина!

У мужчины – большое накаченное тело. На правом предплечье – татуировка. Рисунок как из фильма, а именно – дракон. Тату было хорошо видно, потому что на мужчине красовалась майка, которая позволяла разглядеть все прелести ее владельца.

— Мы приехали издалека, по обмену. У нас двое детей.

— Ой, у нас тоже ребенок, но пока один. – Катя смутилась. Краска залила лицо. Она украдкой взглянула на мужа. Он казался спокойным и дружелюбным.

Мужчина посмотрел на Катю. Белокурые длинные волосы, нежная кожа, голубые глаза. Фигура – сойти с ума! Приятный голосок. «Ты, моя». – подумал Влад. И посмотрел ей в глаза. Глаза сказали: «Я, твоя! Но как же все? Пусть как хотят, но дети. Ладно, о детях мы подумаем позже, ведь еще ничего не было. А будет?» «Будет по-твоему, дорогая, ведь решает женщина, а мужчина лишь подводит итоги по готовому решению».

В классе стало шумно. Катя очнулась. «Сколько лет прошло», – подумала она. «Если бы он увидел, во что превратилась я, а лучше понял: как мне плохо, как я его люблю, зная, что он негодяй, как я хочу его увидеть, хочу, чтобы он меня обнял и сказал: «Катюшка, милая, это я твой Влад я приехал за тобой, мне все равно как ты выглядишь, и сколько прошло лет. Я тебя люблю, собирай вещи, поедем!»

— Катерина Ивановна, я все!

— Сидоров, не говори так! Это похоже на то, что ты удачно сходил на горшок и сообщаешь о сеем факте своей маме, но я не твоя мамочка, Сидоров, к моей радости.

Сидоров сел и подумал, что училка с похмелья или у нее ПМС, если она ни за что ни про что так бросается на ученика. Прозвенел звонок. Катя даже вздрогнула от неожиданности, несмотря на то, что так ждала конца урока, ведь он последний. «Все, все домой, покурить и спать. Поели или нет? Да, вспомнила, борщ есть. Все хорошо! Надо быстрее, хоть бы автобус не подвел». Катя бежала на остановку. На улице холодно, пронизывающий ветер. Небо в тучах. Уже декабрь, а снега все нет. Температура плюсовая, но холодно. Катя замерзла, а жаркие мысли не давали покоя и грели, сами того не подозревая. Внутри кипело, мерзла лишь внешняя оболочка. «Почему я должна быть легкой и веселой? Видимо, потому чтобы не вызывать ни и кого ни жалости ни злорадства. Но я самое жалкое существо на этом свете». Заколка треснула (пришло время поломаться) и волосы, словно пакля упали на плечи, а потом рассыпались неухоженными прядями. Она спешила домой. Зачем? За тем. Муж четко следил за временем ее прихода. Он знал сколько уроков у Кати и даже имел своего фискала в школе, точнее фискалку, которая сообщала ему об изменении в расписании. Но муж мог не волноваться после «его» отъезда Кате никто не был нужен. Она так быстро бежала домой, как будто за ней гнались с собаками и арканами. Ей хотелось оглянуться и увидеть его, но, увы, позади только унылые фигуры обывателей, а его нет.

— Петенька, я дома!

— Ты опоздала на двенадцать минут!

— Автобус ждала!

— Врешь, дура, я хочу есть, иди, разогрей!

— А, дети дома, солнышко?

— Нет. Они ушли по делам, прямо как ты. Все деловые. Есть в кого. Гуляешь неизвестно где!

День прошел. Катя, наконец, легла. Муж храпит рядом. Она закрывает глаза. И снова он. Его руки, его губы, его шутки. «Я ведь не спала с ним, но целовалась, смотрела в глаза и любила тайно тихо, хотя потом все, кому было нужно, узнали, и тайна раскрылась.

Смешно, такое совпадение, он оказался работником ее школы.

— Привет, девчонки, я ваш новый «пидагог», что-то вы скучаете?

Катя подняла глаза. Это он ее сосед. Внутри все свело, в конечностях судорога, трудно дышать. «Я твоя, если захочешь! А, если не хочу! Хочешь, хочешь!»

— Влад – это вы?

— А, Катя, а я тут у вас труды буду вести. Вы не портив?

Еще бы она – против. Нет – она больше «за». Влад посмотрел на Катю. Строгий костюм обтягивал фигуру, мини юбка открывала стройные ноги, а волосы! Светлые тяжелые локоны струились по плечам, казалось, что они живут своей отдельной жизнью не связанной с Катей. Все банально, как утренний сон, когда проснешься за десять минут до официального подъема, а потом снова уснешь на пять минут. А во сне увидишь такое прекрасное, что просыпаешься с трудом. Хочется заснуть навсегда, но будильник трубит и звонит, поет глупой мелодией: пора вставать! Владу не хотелось просыпаться. Его желанием было прижаться к ее волосам – и все остальное тоже прижать к ней теснее и ближе, а, может, даже крепче.

— Теперь вся Катина жизнь стала праздником, особенно на работе. Дома – мечты и грезы, а на работе – он. Катя иногда думала, что у нее выросли крылья. Похудела, похорошела, белокурые волосы сияли чистотой и ухоженностью. Они рассыпались по плечам длинными прядями. Глаза сияли. Катю даже спросили: не носит ли она цветные линзы? Нет, она не носила. Ее глаза и улыбка говорили о том, что женщина влюблена. Она, словно вновь стала девчонкой, как тогда, когда, учась в институте, познакомилась с Петром.