В берлоге

Он жил один. Жил всегда один. Никогда не был женат, детей тоже не было. Странно, но так получилось, что никуда не ездил, не знал, как это летать в самолете. Был весь в себе, свои чувства и желания не открывал никому. На рабочем месте отличался пунктуальностью. Это раздражало сотрудников, но он не замечал или делал вид? «Каждый отвечает за себя и свою работу», – говорил он.

— Да ты что праздник на носу, короткий рабочий день.

— Ну и, что? Работа – есть работа.

От него отстали, в его тесный кабинетик заглядывали только по делу, но иногда спохватывались вспоминали и просто так.

— Где наш Константин Петрович? – но в подсознании у всех было: Козел Иванович. Он никогда не наушничал и не козлил, но всем казалось, что начальство получает информацию именно от него…

Хотя в коллективе были очень порочные личности: хамки и стервы, а еще лица, занимающиеся черной магией, естественно женского пола. Они подслушивали, подглядывали, а потом доносили, не забывая про порчу.

— Мария Сергеевна, она факты подтасовала, – раздавался громкий шепот на корпоративе. Очередная стукачка преподносила горячие новости, подсев на ручку кресла, в котором восседала начальница, она нежно поглаживала ее попу, зная, что ей это нравится.

— Деточка, я в курсе, – отвечала начальница, невзначай коснувшись упругой груди юной доносчицы. Фискалили многие в комнате для отдыха.

— Ой, что это у тебя на губе? – воскликнула Оленька.

— А, что – Леночка замерла перед зеркалом, поправляя идеальный макияж.

— Это, это – волосок.

— Да ты, что меня сейчас стошнит.

— Перестань, Лен, опять небритые яйца ела на завтрак.

— Да, ты дрянь, сама такая, – поперхнулась от злости Леночка, не находя нужных слов для ответа.

— Успокойся, я пошутила, – Оленька вышла из комнаты, призывно вихляя бедрами.

Всем присутсвующим стало весело, только Леночка растерялась, но постаралась не показывать своих эмоций. Она нервно хихикнула. В туалете пустила слезу, потом быстро пришла в себя, вернулась и залпом выпила чей-то остывший кофе.

Константин Петрович жил в берлоге – это не квартира, а берлога. Грязь, вещи навалены кучами: кучка этого, кучка того, книги разбросаны, а еще часть стояла на стеллажах стенки. Он что-то читал, перечитывал, бросал: книги беспорядочно валялись на полу, листочки, ручки. Он сам не знал, чего хотел, но хотел многого.

— Константин Петрович, вас зовут босс ли боссиха, – девушка запнулась.

— Ну, вобщем, она

— Да спасибо, – сказал он и поднял глаза.

Вот это да юное хрупкое создание на шпильках в проеме двери.

— Ты кто?

— Я? – девушка удивленно вскинула брови и бессознательным жестом поправила густые длинные волосы. – Я секретарь ужу около месяца.

— Да. Я вас не видел.

— Видели, просто не замечали. Вы всегда в работе. Вас зовут.

— Извините, иду.

Он влюбился в эту девчонку, но никому ничего не показывал своих чувств, а рассказать тем более. Теперь он только и искал с ней встреч, как бы случайно. Она

его не замечала, потом Константин услышал, что девушка выходит замуж и уезжает «ту-ту» далеко и навсегда.

Уснул. Во сне видел каких-то мерзких червей, выходящих наружу из его тела. Он вытягивал их, словно веревочки они были беленькие и упругие и шевелились. Закричал от ужаса и омерзения, проснулся.

«Боже мой, какой бардак!» – подумал Константин, оглядев комнату утром. «Ну и пусть. Сон – дурацкий кошмар, причем здесь уборка?!»

Поднялся с кровати, прошел в кухню, открыл холодильник, достал колбасу, отрезал кусок и жадно съел, запив минеральной водой. Потом еще съел куска три, а может и больше ни о чем, не думая.

Полный – он стал толстеть еще больше, заедая свою неудавшуюся личную жизнь. Есть хотелось всегда даже ночью. Порой был противен сам себе, но ничего не мог поделать, а так его все устраивало. Жизнь шла – года мелькали.

Так получилось, что на пикнике с сотрудниками он спас человека. Тот тонул. Константин не задумывался, что делает, но спас и не понял, зачем и почему. В жизни всегда должны быть спасатели.

— Вы знаете, что Николай Алексеевич стал дедушкой?! С вас N рублей.

— Да. И, когда успел?

— Так вышло у него же взрослая дочь.

— Правда! Я не знал.

Он ничего не знал, и, похоже, не хотел знать. Но случилось ужасное – Константин влюбился снова. Не трудно догадаться, кем стала его дама сердца. У него ничего не было кроме работы и берлоги.

— Константин Петрович, нужно подписать.

— Что? – он поднял глаза.

— Да это. Вы же всегда подписываете как инженер по технике безопасности.

— «Вот это да, – подумал он. – Кто она?»

— Это я, Клавдия Антоновна.

— Какая у вас грудь и декольте!!!

— Да, а как вы думали. Не зря я вам все показывала давно уже.

— Ну не все.

— Хотите, все покажу.

— …

— Где подписывать?

— Как всегда. Вы, что забыли?

— Извините. Я плохо выспался, снилась всякая дрянь, и живот болел.

— Я вас вылечу, прямо сейчас.

— Да, – его взгляд уперся в декольте женщины.

И он неожиданно для себя запустил в него руку. Она не отпрянула, когда пальцы мяли и ласкали одновременно ее тело под названием «бюст». Клавдия приблизилась, уронив папку с бумагами.

Вскоре сосок был у него во рту. И это случилось.

«Неужели так бывает, – думал он. – Да так и бывает».

Они договорились встретиться. Пригласил ее на ужин через неделю после случившегося. Долго приводил в порядок свою берлогу, чтобы встретить Клаву, во всеоружии. Принял душ, надел свежую рубашку, гладко выбрил щеки. Клава пришла.

— О, какая берлога у тебя! Надо убраться! – и принялась за уборку.

«Зачем, я же все убрал», – подумал он.

… Стали жить вместе. Все прекрасно! Секс – сказка. Он ласкал ее, сколько хотел, а он хотел. Клава лежала в постели голая и отдавалась ему всем телом и сердцем, постанывала и ласкала его в ответ.

На работе обнаружили изменения в их отношениях, но одобрили. Константин перестал выглядеть, словно бесхозный мужчина: приобрел глянец, а главное перестал бросаться на домашние пирожки, принесенные сотрудницами, даже похудел. Берлога превратилась в райский шатер.

И вдруг… Ему все надоело. Сахар новой жизни скрипел на зубах. Он решился на разговор.

— Клава, я устал.

— Отчего?

— Я хочу вернуться в берлогу.

… Она ушла. Все пошло своим чередом. Константин вздохнул с облегчением, узнав через неделю свою берлогу.