Гадость

Леночка. Он вспомнил ее, и какие-то непонятные даже ему самому чувства захлестнули его целиком. И тут же осознал, что это были за чувства, вернее чувство – отвращение. Очень точное определение дано тому, что он испытывал сейчас при воспоминании о Леночке. Дурочка деревенская, простушка в ситцевом платьице. Никто так и не узнал, что он с ней сделал. Перед глазами как наяву предстал заброшенный колодец. Странное и, возможно страшное заключалось в том, что Семену показалось знакомым это место и колодец в том числе, когда он случайно набрел на него, бесцельно шатаясь по деревенским улицам. Он скучал. Не хватало шумного и суетливого города. Село было умирающее, в нем жили одни старики. Оставленные дома внушали страх. Казалось, что весь мир умер или доживает свои последние мгновения. Трудно сказать, зачем Семен приехал в тот другой для него мир. Он и сам не мог объяснить своего поступка.

К колодцу вели ступеньки, вырубленные в земле. И где-то там, на дне колодца до сих пор плавает Леночка или то, что от нее осталось. Она смертельно надоела ему своей глупостью, наивностью и ситцевым платьем.

Семен вышел из себя. Нет, он был взбешен, как говорят медики, находился в состоянии аффекта и не контролировал свои действия. Семен сделал то, что сделал: убил Леночку, а когда убил, то вспомнил, где видел колодец – во сне.

Он любил сны. Сны – это тоже реальность, своего рода. Но, если реальность таит в себе опасности, то сны по своей сути не могут причинить вреда по крайней мере физического, если, конечно, человек, который их видит находится в своем уме.

А Семен был в своем уме, точно. Чужие мозги его не интересовали, он даже не задумывался о том, что вокруг него находятся мыслящие существа и самому себе, он казался совершенством.

Сон Семена был кошмарным. Ему снилось, что он спускается по земляным ступенькам в овраг. Он не знает, куда они ведут, но страх и жуть охватывали, хотя на улице – белый день. Светило солнце, чирикали воробышки, зеленела травка. Чем ниже спускался Семен, тем страшнее становилось ему, а главное неизвестно, что внизу. Там оказался заброшенный колодец.

Семен, рискуя провалиться, заглянул в него. Обычная вода, сверху плавал мусор, листья деревьев, какая-то растительность. На срубе вырос мох, древесина почти сгнила, похожая на губку. Казалось, если надавишь на бревно, то оно сожмется сначала, а потом примет прежнюю форму, как, отсырелая, старая рухлядь, наподобие папье-маше, которое силится сохранить внешний вид предмета, на который его нацепили. Вдруг над поверхностью воды появилась голова женщины. Она плавала в колодце и была очень довольна этим. Женщина ныряла, кувыркалась как спортсменка по синхронному плаванью. Одежда на ней странная – спецовка маляра-штукатура. На голове повязана красная косынка в белый горошек. Она не замечала Семена. А он стоял над срубом и заворожено смотрел на женщину. Тут и она, наконец, его увидела и стала призывно махать рукой.

— Иди ко мне, поплаваем вместе, вода такая приятная, совсем не холодная. Нам будет весело вместе!

Семен отшатнулся. Он как будто пришел в себя. Бег. Что может быть лучше, когда бежишь с удовольствием. Семен несся от страха – это тоже своего рода удовольствие. Ему казалось, что женщина вот – вот его настигнет и затащит в ужасный колодец. Семен вскрикнул и проснулся. Дыхание частило, будто бы он и в самом деле бежал. Колодец с Леночкой был точно таким же, но все случилось позже…

Семену исполнилось двадцать лет, и он приехал на каникулы к бабушке. Он был уверен, что в глухой деревне сможет отдохнуть и забыть утомительную сдачу экзаменов. Семен учился в плановом институте. Спасибо мамочке. Она оказалась дальновидной и поступила очень верно, не отправив сына ни в пед, ни в мед. Хотя кто знает? Семен любил играть с лягушками и, возможно, в нем погиб замечательный хирург.

Игра заключалась в том, что взрослый уже мальчик делал как бы операцию пойманной лягушке. Он вспарывал ей брюшко, рассматривал внутренности, ковырялся в них, а потом зашивал разрез обычной иглой. Лягух после такого «лечения» естественно издыхал, что нисколько не огорчало Семена, ведь этих зеленых земноводных так много (у бабушки в деревне было огромное количество лягушек), может быть, поэтому Семен и поехал туда, чтобы поразвлечься…

Она даже не кричала, только смотрела прямо ему в глаза испуганно и удивленно. Вобщем-то кричать Леночка не могла, потому что ее любимый вспорол ей живот и посмотрел, как устроена женщина внутри. Она была еще в сознании, когда Семен произнес одну лишь фразу: «Надоела, ты, мне». Был всплеск – и все. Почему она так быстро и покорно умерла, приняв смерть от него, который, как считала, был влюблен в нее – неизвестно. Она теперь не расскажет, да и никто ее и не спросит…

Лягушки для развлечений обезумевшего студента, (который учился не там, где хотелось, чтобы не огорчить любимую мамочку) умирали, но один Лягух выжил. Что ему помогло? Трудно сказать. Он понравился Семену, потому что был крупнее по сравнению с другими и имел необычную полоску на брюшке. По ней-то Семен и сделал разрез, а потом как добросовестный умелый хирург зашил рану. Хороший и качественный шов, а может быть, большое и сильное желание жить спасло лягушонка. Семен старался, выхаживал своего любимца, как тяжело больного человека выхаживают ему подобные особи. Правда, по разным причинам происходит «выхаживание». Заботясь о Лягухе, Семен все время думал: «Чтоб, ты, сдох!» И добавлял: «Навсегда!». При этом вспоминал Леночку и ее разрезанный живот.

Семен не был извергом (так ему казалось), поэтому поправившегося лягушонка он выпустил на свободу. «Гуляй, дружок» – сказал он. И Лягух скорее всего загулял, обрадовавшись свободе и счастью остаться в живых. Да и что такое жизнь? Кто знает?

Лягух знал точно. Ему было хорошо в чистой колодезной воде, там даже попадалась еда. Но, позже, земноводный понял, что в колодце слишком холодно, маловато еды. Только иногда встречались комары и мухи. Подходящая еда появилась неожиданно, вернее она там уже была, но Лягух как-то не замечал ее, потому что не ел такого, но голод – не тетка. Еды было много, даже слишком много, но вкусного не бывает много. Особенно замечательным «деликатесом» он считал глаза, потом пальчики и еще, и еще что-то, но все изумительно вкусное. Все это он с удовольствием обсасывал, а потом, когда «оно» превратилось в желеобразную массу, просто ел, отщипывая своим беззубым лягушачьим ртом, куски полурастворившейся плоти. Еда – это главное. Она нужна всем, чтобы жить, и Лягух жил. Бывало, что он выпрыгивал из воды и садился на выступ, который странным образом появился на срубе колодца. Лягушонок радовался теплу и солнцу, он грелся и переваривал пищу. Все замечательно!…

Курить вредно – это известно всем. Он понимал, что если не достанет сигареты сам, то никто ему их не подаст. «Я парализован или нахожусь в пустыне. Никого рядом нет. Может, я ранен, но почему-то ничего не болит? Вероятно, это шок. Я курил всю жизнь, а теперь? Почему так жестко лежать?»…