Гадость

Мила прыгала по комнате на одной ножке и приговаривала: «Я так счастлива, мне очень хорошо. Что бы такого сделать плохого?»

Вот оно счастье пришло нежданное, явилось, откуда не возьмись. Тук-тук не ждали, а я здесь за дверью стою только открыть ее и впустиь меня – счастье. Сытая жизнь, хорошая одежда, замечательное безделье, конечно, уход за своим телом…И Семенчик, также убийства как экстремальное развлечение. Счастья полная чаша.

Только вот проблема Семен не впускал Милу в свою жизнь до конца, целиком. Казалось, что они раскрылись друг перед другом, показали все свои пороки, свои гадкие дела, но вся мерзость их существования не сблизила их. Мила стала сторониться своего напарника тоже и решилась иметь секреты от ненаглядного. Все произошло после того, как Мила заподозрила, что Семен убивает без нее. Кошек и собак она теперь не убивала. Эти детские игры ей наскучили. Подумаешь убить драного кота! Кто ж не сможет? Жертвы рангом повыше уже присутствовали для Милы, теперь второй сорт в виде котов и бабусек из помоек, а также проституток не подходил, явно. Сейчас Милочке самой замечательной добычей казалась жертва в виде человека порядочного, чистого, симпатичного внешне, любимого окружающими.

Мила пошла на охоту. Сноровку она потеряла и потому решила прорепетировать на чем угодно только пока ни на людях. Прошлый опыт дал о себе знать. Сначала Мила убила кошку. Кошка промышляла возле контейнера. На ее довольно симпатичной мордочке не было написано «ничья». Скорее всего «чья». Загулявшая кошечка сбежала от чересчур любящей хозяйки, чтобы насладиться мужским (котовым) вниманием вдоволь. Ухоженная, с упитанным тельцем, симпатичный рыжий окрас шерсти, который так привлекает домашних хозяек, жаждущих заиметь питомца, а главное пушистая густая шерсть…

Мила подманила животного. Схватила за хвост и треснула кошку о стенку контейнера несколько раз. Сколько она не считала.

После убийства Миле стало очень весело. Кожа лица расправилась, спина выпрямилась. Мила засмеялась. Посмеявшись, Мила пошла в бар и выпила своего любимого виски (двойную порцию).

Репетиция состоялась. Мила шла по улице, пьяно улыбаясь. О Семене не было и мысли. Темнело. Желание совершить то самое возрастало.

— Девушка, вы торопитесь? Уделите мне внимание!

— Отстань, нахал!

— Я же так вежливо. Вы несправедливы.

— Послушай, справедливость исчезла вместе с попыткой построить коммунизм. Сейчас бей, кого хочу!

— Я готов предложить вам массу удовольствий, что может быть лучше релаксации?!

— Послушай, кент, я не знаю значения термина. Оставь меня в покое и иди к своей клюшке, если таковая имеется.

Парень, лицо которого Мила не разглядела в темноте, схватил ее за шею. Он как бы обнял сначала, а потом крепко стиснул. Мила воспользовалась старинным способом. Она просто пнула парня туда. Пока он жался от боли, Мила достала бритву, которую взяла у Семена. Зачем? Взяла и все, хотя бы, потому что сожалела, что вернула это оружие после их развлечения. Она с наслаждением и даже не очень резко полоснула по горлу потенциального ухажера. Тот сразу как-то выпрямился, схватился за горло и забулькал. Он не кричал, а булькал. Милочка машинально протерла бритву об его одежду и ушла. Ангел хранитель спас ее в очередной раз. Никто ничего не заметил и не позвонил в милицию. Надо сказать, что вокруг было безлюдно, а все бабуси, вероятно, легли спать раньше времени. Короче – никто ничего не видел.

Кровь… Кто-то боится красной жидкости, вытекающей из раненого тела, а кто-то не очень. Жидкость… Жизнь… Кровь…

Мила не боялась. Ей хотелось еще. Этот (без определения) – гад. Бульканье, которое он издавал было омерзительно и вместе с тем привлекательно для Милы. «А, может еще», – подумала Мила. «Я хочу». За все придется платить, даже если оплачено вперед. В жизни легче тем, кто меньше задумывается, как живет и зачем живет.

Мила никогда не думала: зачем? Вот как – это другое дело. Весело и счастливо, ведь люди рождаются, чтобы быть счастливыми в этом вся сущность бытия. А счастье – удовольствие, синонимы, не правда ли? Нет удовольствий, нет и человека. Да еще деньги. Они много значат. А как быть, если человек есть, а деньги и удовольствия просто его обошли. Мила категорически не хотела, чтобы с ней произошло такое несчастье. Семен, удовольствия и деньги были с ней, пока.

Отношения с Семеном оставались какими-то засекреченными. Он не впускал Милу в свой круг, а она не имела ничего кроме него и убийств. Сожительство – вот и все. Модное слово, но весьма обидное для женщин. Значение слова – вместе, так как живут все-таки рядом, но и соседи тоже близкие люди в каком-то смысле иногда даже во всех. Вместе едят, спят близко, пользуются одним санузлом, скандалят иногда, а, может, всегда, имеют общие секреты (по всему свету) и так далее. А Семен? Кто он? При всей своей бесшабашности и преступной стервозности, Мила не могла понять до сих пор, кто этот человек и в тайне, даже от самой себя побаивалась его.

Мила решила про себя, что пора убить кого-то более значительного, чем «ночная бабочка». Если развлекаться, то на полную катушку, тем более, что опыт имеется и не малый. Ей захотелось глобального убийства, которое заметят или, по крайней мере, оно принесет кому-то огромное горе. Кто же будет жертвой? Ребенок? Нет, только не это. Злобная бабуся-сплетница, не интересно, тем более учительница очень походила на такой экземпляр. Она решила понаблюдать, подумать получше, а, возможно само придет, сработает инстинкт хищника. Кто ж подумает, что именно она коварный убийца? Обстряпать можно все умно по-человечески. Кто убил? Где свидетели? Хотя свидетелей тоже того, особенно тех, кто громко орет. Молчи и будешь жив. На память ей пришла фраза: «Молчи, скрывайся и таи мечты заветные свои». Где-то она ее слышала, кажется, в школе от своей противной училки. Ну да ладно, какая разница. Милочке уже ничего не хотелось, да и не моглось скрывать. Ее просто распирало от желания провернуть все задуманное без участия Семена. Все хватит, я такая, какая есть. Пусть настанет реальность, а старые мечты уйдут на задний план и дадут место новым. Желание вскоре притупилось в связи с непредвиденными обстоятельствами.

Мила блаженствовала, развалясь на диване. Семена еще не было дома. Да она не очень-то и скучала по своему сожителю. Мила смотрела телевизор и с удовольствием поедала любимые с детства ириски. «Кис-кис ирис». Сплошное плебейство, но если хотелось, так что ж? Никто ей не мешал. Мила так увлеклась этим занятием, что вздрогнула, когда услышала.

— Привет, дорогуша, наслаждаешься жизнью?

Перед ней стоял Семен в плаще и туфлях (обычно они разувались, заходя в квартиру, особенно Семен). Лицо у него отдавло серым, взгляд был тусклым и пустым. Семен будто превратился в другого человека, а скорее в некое существо.

— Все мы пргорели, крах!

— Семен, не мы, а ты, у меня ничего нет, кроме старой квартиры без ремонта. Ну еще наши секреты, ты же помнишь, надеюсь.

— Дура! У меня кризис, а ты со своими бабскими намеками. Хорошо, что еще не надралась, а то б!

— Что, то б?

— Да пошла, ты!

Это был первый звонок. Раньше они никогда не ссорились, несмотря на недомолвки в отношениях. Мила и Семен оказались тесно связанными между собой. Их прочно держали вместе их гадкие дела. Они оба понимали, что друг без друга просто пропадут.

Семен впал в апатию. Все долги он, к счастью уплатил и кредиторам и партнерам. Для этого пришлось продать львиную долю всего, что у него было. В ход пошла даже квартира, оставшаяся после Юли. Свою большую квартиру Семен тоже продал и купил более скромное жилье. Мила в счет уплаты долгов ничего не дала. Она всегда создавала себе надежные тылы, не оставаться же совсем без всего, в самом деле.

Мила снова устроилась на работу, и потянулись тоскливые серые будни. Семен целыми днями щелкал телевизионным пультом. С одной стороны – наверстывал упущенное в виде свободного времени, а с другой – ему просто не чем было заняться и свободное время здесь ни причем. Он смотрел на экран, но ничего не понимал, ничего не увлекло его по-настоящему. Все существовало лишь фоном для переваривания грустных мыслей, словно принял фестал.

— Семенчик, привет. Хватит переживать, что-нибудь придумаем, наконец, будем жить как все.

Мила влетела в комнату, свежая с развивающимися волосами в руках она держала пакеты с чем-то.

— Я получила аванс. Сейчас отпразднуем!

Она принесла тарелки и стала накрывать на стол. Колбаса, сыр, фрукты, готовые салаты в коробочках, сок, соленая семга (ее очень любил Семен) в довершении всего виски, словно коронное блюдо. Семен равнодушно посмотрел на все это изобилие и снова взял пуль в руки. Мила с аппетитом ела и пила.

— Семенчик, попробуй как все вкусно, а еще советую тебе выпить, расслабиться.

— Я и так слишком расслаблен.

— Так возьми себя в руки! Может, развлечемся? Давай как раньше!

— Нет. Ты тоже не ходи. Удача изменила нам.

— Да, ладно это я просто так сказала, чтобы тебе приятное сделать.

— Милочка, я, пожалуй, выпью, дай мне.

Мила очень удивилась, но виду не подала. Семен не пил совсем. Милочка взяла бокал и плеснула в него виски совсем чуть-чуть, но Семен посмотрел и добавил еще, а потом залпом выпил. После выпитого его поведение изменилось. Оно было классическим для выпившего человека. Ему стало весело. Семен закатился безудержным хохотом. Потом он ел семгу, колбасу и все, что попадалось под руку, конечно, съестного. Мила даже испугалась за здоровье Семена, слишком много он ел и пил, хотя точнее не пил, а отпивал, прямо из горлышка бутылки. В какую-то минуту Миле показалось, что Семен продавится.

— Не смейся так громко, дорогой, попадет ни в то горлышко, подавишься. Милочка расстроится.

Семен перестал смеяться и как-то странно посмотрел на Милу.

— Ты не мамочка! Об этом я знаю точно, а говоришь ее словами да и тон похож.

— Да ладно тебе, дорогой, не злись, смотри как хорошо мы сидим!

Тем вечером они напились в «дым». Мила не пошла на работу на следующий день. Нет, чувствовала себя она прекрасно, но за Семеном нужен был уход. Синдром похмелья впервые посетил Семена. Ему казалось, что настал его последний час. Его рвало в тазик, так как до туалета дойти у него не было сил, да и ноги не держали. Голова раскалывалась от боли, и Семену казалось, что она может лопнуть как перезревший арбуз, чего он даже испугался, хотя прекрасно понимал, что это бред. Ноги и руки сводило судорогой, и Семену казалось, что его вот-вот парализует.

Мила сбегала в аптеку и купила «Алказельцер». Но Семену не помогло продвинутое средство, которое, по статистике, вроде бы всем помогает. Семен стонал, хныкал и без устали блевал в тазик.

— Семенчик, потерпи, а лучше выпей пивка!

— Ты с ума сошла. Отравить меня хочешь!

— Я только тебе помогаю, но, если ты против, то, пожалуйста! Мне надоели твои капризы! Я делаю все, что могу, а развлечений давно не было, во всем виноват только ты! Подумаешь, квартирка стала поменьше. Ты забыл, что денежки теперь в дом приношу я. А откуда они ты никогда не спрашивал.

— Но, ты работаешь!

— Да, так точно! Есть сэр!

— Проститутка! Только ни это!

— Идиот! Уж совсем с похмелья все сознанье пропало!

— Я устроилась на прежнее место. Меня взяли с радостью. Да и чего ж не радоваться, если нашли дуру за такие гроши. Но у меня имеется подработка.

— Какая? – Семен встрепенулся и передумал блевать.

— А это секретик, дорогуша.

Семен хотел подняться, но не смог, закружилась голова, и он снова рухнул на диван, чуть не сбив Милу с ног. Милочка же ловко увернувшись, летящей походкой направилась в ванну на ходу отхлебывая пиво из бутылки, от которой отказался Семен.

— Милочка, не бросай меня!

— Не волнуйся, дорогой, тазик я уберу попозже, боюсь он тебе еще понадобиться. А ты постарайся уснуть. Твоя девочка рядом.

Милочка набрала воды, сдобрила ее дешевой пеной, разделась и с удовольствием легла в ванну. «Гаденыш, кровосос проклятый, заставляет меня совершать ужасные поступки. Подумаешь прогорел. А я вот молодец. Эти глупые тетки на рынках совсем не чуют как у них пропадают кошельки и сотовые телефоны. Только не попасться бы! Да я ловкая, а пока хватит нужно делать перерыв» – думала Мила.

Деньги у Милы были. Работу она нашла тоже с неплохим заработком. Семену она соврала, чтобы скрывать часть заработка, а потом развлекаться в тайне от него по своему вкусу. Но после такой роскошной жизни денег все равно всегда не хватало и поэтому пришлось подворовывать.

Похмелье у Семена прошло, противные воспоминания о тазике тоже постепенно ушли из памяти, но не забываемое ощущение эйфории после выпитого виски застряло в голове Семена похоже навсегда.

Семен стал выпивать. Он пил сначала тайком, пока Мила была на работе, а к ее приходу, вечером, старательно зажевывал запах перегара самой термоядерной жвачкой. Но Мила не замечала ничего. Она не чувствовала запаха, так как сама приходила домой под градусом. Однажды Мила пришла домой пораньше. Банальный случай скольких людей подводил факт прибытия родственника раньше установленного времени. Сколько было бито или даже убито неверных жен, встречавших своих любовников в отсутствие мужа, сколько женских разбитых сердец, кто их считал! А все, потому что кто-то вернулся домой раньше времени. Этот факт, конечно, касается не только любовных отношений. Почти у каждого человека есть свои тайны, есть то, что он хотел бы скрыть от домочадцев. А тут вот тебе отпустили пораньше с работы или голова заболела, а может желание сделать сюрприз (приятный?). И вот на пороге он или она, встречайте! Картина Репина «Не ждали». Так вас никто и не спрашивал: ждали или нет. Я вернулся домой и точка.

Мила застала Семена на месте «преступления». Он сидел как обычно перед телевизором, а в руке у него красовалась бутылка с дешевой водкой. Семен как раз хотел налить себе очередную порцию. В бутылке находилось еще больше половины жидкости. Под видом закуски на тарелке лежали куски черного хлеба, так как из еды в доме больше ничего не было. Мила остолбенела, стоя на пороге, а Семен застыл с бутылкой в руках так и не налив себе. Некоторое время они смотрели друг на друга молча. А потом Мила разразилась безудержным хохотом. Она хохотала до тех пор, пока не начала всхлипывать и из глаз не потекли слезы. Семен угрюмо смотрел на нее и ждал, когда она просмеется.

— Ну, ты, молодец! – сквозь слезы сказала Мила. – Кто бы мог подумать. А с похмелья больше не болел? Где деньги-то взял? Безработный ты наш, банкротик?

— Пошла вон, гадина. Сама такая.

Семен, злобно сверкнув глазами, метнул в Милу стаканом. Мила, конечно, увернулась, стакан разбился, но страх поселился у нее внутри. Она и раньше относилась к Семену с опаской, но не боялась его и даже порой вела себя как лидер в этом тандеме. Но теперь Мила поняла, что у Семена не осталось ничего святого и дорогого в жизни, и, если она даст повод, оступится где-нибудь, то он пристукнет ее как назойливого комара, вытрет ладонь носовым платком и пойдет дальше по своим делам, не оглядываясь назад.

Говорят в глазах мертвецов можно увидеть тот свет. В глазах Семена и Милы тот свет давно просматривался, хотя они еще жили. К стати сказать они никогда не смотрели в глаза своих жертв. Они не были суеверны, просто не приятно, да и страшновато заглядывать в стекло глаз мертвеца.