Гадость

Мила и Семен встречались. Им было хорошо и весело вместе. Постепенно, они стали доверять друг другу, хотя у таких личностей всегда горит в груди огонек сомнения. Они, словно хищники из породы кошачьих, готовы броситься на своего обидчика, даже, если тот их обожаемый хозяин и никому не доверяют в полной мере кроме самого себя, а точнее своим инстинктам. Вскоре они так разоткровенничались, что выдали все свои секреты: он ей, она ему. Мила рассказала по-пьяни Семену обо всех своих «увлечениях», а Семен в минуту душевного смятения поплакался в рубашку Милочки и выложил всю (или почти всю) информацию о, совершонных им подвигах. Как хорошо сбросить свои проблемы на голову другого. Пускай тот тоже подумает о насущном за себя и за того парня. Важно напомнить, что не все так замечательно. Тебе хорошо, а ведь мне- то плохо! А тебе хорошо, почему? Слушай, дорогой, мою сказочку. Вникай, и понимай, а если не поймешь, то останешься крайним и виноватым во всех моих, а заодно и своих проблемах.

Время они проводили замечательно. Веселились. Мила бросила работу, а Семен оставил вместо себя в фирме зама и должника. Зам Семена был ему обязан до гробовой доски и не только морально, но и материально. Он сидел на крючке, плюс был связан по рукам и ногам и еще у него ко всему прочему рот, заткнули кляпом. Короче зам находился в полном обязательстве перед Семеном. Зам старался, чтобы не оскудела казна его начальника, конечно, и сам подворовывал, но не заметно, хотя Семен в пылу страсти вряд ли мог заметить кражу своих капиталлов, да и сумма украденного не бросалась в глаза. Однако при простом подсчете на калькуляторе вполне могла быть обнаружена недостача. Но никто не считал убытки, пока.

Теперь Семен и Милочка выходили на «дело» вместе. Мила выпивала почти бутылку своего любимого виски, а Семен просто перед сном вспоминал свою мать и как бы оживлял ее в своем сознании. «Будь таким же стойким и непоколебимым как Сонечка» – напутствовал себя Семен. Все сомнения растворялись в предвкушении добычи. «Мама, я как ты», – думал Семен. В груди давило что-то. Трудно дышалось, но в остальном было почему-то легко и хорошо.

Они шли по улице: Семен и Мила. Их тянуло в злачные места. Темные подворотни манили сладкую парочку. Вдвоем ничего не страшно. Бабуськи, копошащиеся в мусорных контейнерах, пьяные странные личности, загулявшие подростки – вот их добыча. Однажды они встретили молодую пьяную проститутку. Семен и Мила просто ограбили ее, взяв весь гонорар, а потом зарезали девочку. Они долго хихикали, обсуждая подробности происшедшего. Их забавлял страх девочки, которая спешила домой после своей нелегкой службы. Душегубы не знали, что она была не только жертвой, их не интересовал сей факт, они думали только о себе и своих развлечениях. Нам весело, а остальное пусть идет, как хочет.

— Привет, вы не составите нам компанию?

— Я, как бы отдельно. Меня мама ждет.

— А, ты, знаешь который час, деточка?

— Вы, полиция нравов, что ли, не похоже.

— Сейчас мы накажем тебя за плохое поведение. Ты узнаешь, кто мы такие, и мамочка не поможет.

— Что, вы хотите от меня, я устала.

— Глядя на твой ужасный прикид, сразу можно сказать с какого поля сорвана ягодка.

А потом все случилось само собой. Мила и Семен зарезали начинающую проститутку. Перчатки были соответственно надеты. А вдруг она заразная, ведь на раскрашенном лице не увидишь следов болезни, а болезнь может притаиться в организме и спокойно ждать смерти хозяина, а маскировка лица помогает скрыть недуг, а на досуге, возможно, заражать окружающих, ради прикола. А как все случилось… Семен искал девочек, хотя ему кроме Милы уже никто был не нужен. Решение окончательно и бесповоротно. Но привычка – есть привычка. Красивую проституточку разглядел в толпе народа, позвонил подруге и сообщил, что пора на дело.

— Милочка, приезжай немедленно. Развлечение рядом. Оно само идет в руки. Не забудь бритвочку. Мне почему-то хочется именно этим воспользоваться. Возьми старенькую, прошлых времен, Сонечка хранила ее как память о дедушке. Эта штучка лежит в кухонном шкафу на самой верхней полке она специальном футляре.

— Семен, это обязательно? Мы сможем убить гадину и другим способом.

— Я хочу так. Все делай, как сказал. В конце, концов я ее нашел.

Семен и Милочка радовались жизни и не в чем не испытывали недостатка. Спали на мягком и ели сладко, а развлечениям не было предела. Вот очередной смешной день, а точнее ночь настала.

Является убийство страданием, а, может при этом кому-то из сторон весело и он испытывает наслаждение? Трудно ответить на этот вопрос. Ведь в акте убийства участвуют две стороны: убийца и жертва. Всех обычно интересует каков на вид убийца, при этом жертва как-то отступает на второй план. Внешний вид убийцы разнообразен. Он может оказаться писаным красавцем или уродливой противной личностью, даже ребенок способен на убийство. О чем думал Семен и как выглядел, когда резал тонкую шейку той заблудшей в потоке жизни девочки? Почему тянуло убить именно ее, такую? Верно, воспоминания о сестренке не давали покоя.

«Как, ты там, Люля? Только не снись мне по ночам. Я тебя боюсь. Вообще покойники вещь неприятная, а ты умерла точно. Но ты это сделала сама, я здесь не причем, Люля».

Мила примчалась на такси в назначенное место к груди она прижимала маленькую сумочку, в которой было все, что полагалось нормальной женщине: компактная пудра, губная помада, туалетная вода, средства гигиены, самозащиты (маленький пистолетик с хорошей убойной силой) и, конечно, же футлярчик с бритвочкой военного образца. Как она там называлась, кажется, «опасной», а может «безопасной»? Мила этого не помнила да и не, задумывалась об этом. Приказ дан – надо исполнять. Бритва будет доставлена по месту требования. А место не очень хорошее. Пятиэтажки, за ними гаражи и мусорные контейнеры, так же хорошие кусты и в общем кругом помойка и безлюдие.

Надо сказать, что бритва – это временный посетитель Милиной сумочки. Постоянным посетителем, особенно в последнее время, были деньги. Без них никуда. И сумочка, в которой отсутствует наличность кажется совсем пустой, несмотря на все женские прибамбасы.

Девка оказалась строптивой и ни как не хотела умирать. Сначала Мила резала горлышко, а Семен держал. При этом почему-то хихикал и все время сплевывал, будто во рту находилась какая-то дрянь. Девица отчаянно брыкалась, махала руками и даже умудрилась поцарапать Семену нос, чем сильно разозлила его, и эстафету перезания горла он принял на себя. Милочка передала бритву и наслаждалась всем процессом уже со стороны. Когда финал наступил, Семен произнес: «Вот, гадина, затупилась!» Потом Семен решил вспомнить заоблачную юность. Неудавшийся хирург дал о себе знать. Он закричал: «Посмотри, что внутри у той девки!» И Семен посмотрел. Он долго пилил живот своей жертвы, пока не добрался до внутренностей. Сколько Семен не копался в них, ничего нового не обнаружил. Все те же кишки вьются бесконечной лентой, печень, похожая на говяжью (Милочка хорошо ее жарила), почки, и что-то женское, но на этом не было написано, чем занималась их хозяйка. Сердце Семен почему-то не трогал, а вдруг там душа? Лучше ее не тревожить. Милочка кричала:

— Хватит, уходим! Переодевайся!

Наконец, Семен пришел в себя. Спасибо гаражам – прикрыли. Они спешно, как смогли, замаскировали следы своего злодеяния и побежали…

Надо сказать, что парочка не испачкала одежду, ведь резиновые перчатки ни одна предосторожность. Халаты из полиэтилена тоже имелись. Все испачканное, а также отходы в виде изрезанной девочки, было выброшено в контейнер с мусором и веселые ребятки мирно пошли в бар, чтобы отметить удачное развлечение. Дурацкую бритву Семен выкинул там же. Все старье подлежит утилизации – аксиома.

Ночью Семену приснился кошмар. Сначала сон показался замечательным. Он встретился с мамочкой и почти поверил, что она жива. Он ощутил сладостное чувство от встречи с матерью. Ему она сказала, что не умерла, а лишь переменила жилище. Семен верил и не верил. Самое страшное произошло, когда Софья Аркадьевна произнесла своим слегка скрипучим голосом с предупредительной интонацией.

— Семен, забери бритву! А еще подумай о мече.

— Мама, я убил.

— Не переживай, милый, мы все рано или поздно убиваем кого-то. Ведь способы убийства – разные. За Юлю не беспокойся, но и не забудь то, о чем я тебе сказала. Ты же все еще любишь свою мамочку. Да, я забыла, избавься от своей Милы. Связь с ней – признак дурного тона. Она пьет, как сапожник, дымит, словно паршивый дореволюционный паровоз, у которого вся энергия спрятана в вонючей топке.

Семен в ужасе проснулся (банальная фраза). Он просто подскочил на кровати, как ошпаренный (еще банальнее). Его состояние, возможно, было сравнить с ощущениями человека, который, идя в туалет, обнаруживает у себя в трусах скорпиона, как бы невзначай. Однако, здесь можно поспорить. У каждого свои страхи. Одна дама как-то рассказала Семену, что очень боится гусениц и червяков, и, если бы на нее высыпали ведро с этими насекомыми, то она бы умерла от страха (напоминает «1984»). Странно, чего же бояться столь безобидных существ, которые и укусить-то не могут. Всем же известно, что в средней полосе ядовитые червяки не водятся.

Мила сонно потянулась, разбуженная Семеном, и сразу же нащупала на столике сигарету. Она прикурила и только потом сказала:

— Не переживай, дорогой, все хорошо.

— А бритва?

— Бритву я взяла

— Как? Отдай, дорогуша, она не твоя!

— Дурачок, я и хотела тебе ее отдать. Я знаю: ты погорячился, когда выбросил раритет довоенных времен. Ее же можно наточить.

Мила удивилась своему поступку. Она взяла бритву, чтобы шантажировать Семена, а теперь вот отдала предмет предполагаемого шантажа. На бритве имелась гравировка: «Семен+++». Что она означала? Символы и знаки были всегда в моде, но мало кто может разгадать их значение, не зная ключа.

Семен успокоился, ведь все о чем говорила Сонечка во сне, о чем предупреждала, он вспомнил. Теперь можно поспать и по-настоящему. Сон охватил его, взял в свои руки. Семен уснул. Во сне он даже чмокал губами, словно ребенок, уснувший под крылышком своей мамочки. Мамочка-Милочка, мамочка-Сонечка, а еще Люля. Но сон снова оказался кошмаром. В нем его ждал какой-то Лягух в колодце с плавающим кормом. Подсознание взбунтовалось:

— Ведь сколько ж лет прошло!

— А сколько было, столько и прошло – все наше. Годы летят, а мы остаемся на месте, хотя изменения происходят каждое мгновение.